Невинная душа. Часть 3

голову, покрытую черной шалью. Догадавшись, что цель моего прибытия встреча именно с этой старушкой я твердыми шагами направился в ее сторону.

— Это ведь вы меня здесь ждете? Что мне нужно знать? — отчеканил я

— Тебя, конечно, родимый, — запищала моя собеседница, — только не гоже ко мне без имени обращаться или позабыл ты.

— Да не знаю я имени вашего, — раздраженно ответил я, — коровы разные, деревья, кресты, я ничего не понимаю.

Тут худая костлявая рука, до боли сжимая, схватила меня за запястье и старуха, подняв голову, зашипела:

— А ты посмотри в кошельке своем, не найдешь ли там имени моего.

Я в ужасе смотрел на исколотое иглами бледное лицо, уставившееся на меня безжизненными мутными глазами. Сердце бешено колотилось от страха, но во мне не было никаких сил даже просто пошевелиться, не то чтобы бежать, и как маленький ребенок я просто зажмурился. Когда я открыл глаза, то старухи уже не было, а я оказался в уже знакомой мне деревенской избе, в которой побывал в прошлом своем сне.

Впрочем, вокруг произошла разительная перемена: согретая теплом русской печи комната была убрана, столы и лавки поставлены на полагающиеся места, а стены и пол тщательно вымыты. В дальнем углу под узким окошком стояла кровать, на которой кто-то чинно похрапывал густыми грудными раскатами. Колыбелька также висела на прежнем месте, но судя по торчащим из нее углам холщевой материи, сейчас там спал ребенок, мягко покачиваемый заботливой рукой девочки лет восьми, что сидела на табурете перед колыбельной, сама погрузившись в полусонное состояние.

Чья-то теплая ладошка коснулась моей руки и, посмотрев вниз я увидел кикимору, которая боязливо озиралась на меня своими погаными глазками.

— Ох, сейчас забава будет, — сдерживаясь, захихикала она, — как раз подоспел.

Несмотря на то, что существо вызывало во мне прежнее отвращение своим отталкивающим видом, в глубине души я даже обрадовался, увидев старую знакомую, вместо того бреда, что творился до этого.

— Зачем я опять здесь? — спросил я нечистую

— У хозяина спросишь, — хмыкнула кикимора, — только ему сейчас видишь не до тебя, тоже пошалить, как ты хочет. Не одному же тебе все яблочки.

Я хотел еще что-то сказать, но моя собеседница заторопилась к выходу, переваливаясь с бока на бок на ходу. Она отворила дверь, и в избу немедленно же прошмыгнул тот самый рыжий хулиганистый кот. Усатый бандит на своих бесшумных лапах в два прыжка перемахнул комнату и оказался на кровати. Комнату огласило громкое урчание довольного животного переминающегося с ноги на ногу и выпускающего при этом острые когти в податливую ткань одеяла.

Спящий на кровати человек зашевелился, разбуженный неожиданным ночным вторжением в свои покои, и хрипловатым женским голосом зашептал:

— Котик, котик!

В темноте, воцарившейся в пятистенке, я с трудом различал силуэты, только плавно скользящую по шерстке руку, выбивавшую маленькие всплески статического электричества, озорными огоньками, подсвечивающими ночь. Кикимора опять подошла ко мне и, взяв все также опасливо за рукав, потянула по направлению к кровати, жестом