Не родись красивой


что очень хочет все узнать и понять, и для этого нужно хотя бы не упустить ее из виду.

Парило невыносимо. Небо придавила чернильная туча, и оттуда глухо гремело, как из подвала.

«Ща начнется» — думал Володя, не сводя глаз с Графини. На землю упали первые тяжелые капли, и от каждой на асфальте оставался след, похожий на пятак. Их треск напоминал барабанную дробь в цирке, когда вот-вот, вот сейчас, еще немного, еще совсем чуть-чуть...

Воздух вдруг взбух от влаги, пророс прозрачными нитями — и город накрыло ливнем, как колпаком. Каждую секунду ливень усиливался, хотя, казалось, было уже некуда.

Графиня запищала. Володя полез было за зонтиком, но какая-то сила потащила его вперед, прежде чем он успел осознать, что к чему, и вытолкнула на глаза Графине.

— Аааа! — визжал Володя вместе с ней. — Йййохоуу! Ииии!..

— Мамааа...

— Вот это дааа!..

Они бежали и орали, как дурные телята. Стихия вдруг отменила все условности, и Графиня смотрела на Володю и улыбалась ему, будто они были знакомы с детства. У нее была пронзительно красивая улыбка, сверкавшая сквозь ливень.

— Давай к остановке, там крыша! — скомандовал Володя.

— Давай! — Графиня побежала за ним, но ойкнула и остановилась.

— Что?

— Яма какая-то! Под лужей не видно!

Ливень гремел, как артиллерия, и им приходилось орать.

— Давай руку!

В Володину ладонь вцепилась мокрая горячая рука.

— Ааай!..

Володя присвистнул: с Графининой ноги слетели две половинки лопнувшей сандалии.

— И что теперь делать?

— Давай босиком! Снимай вторую!

Графиня послушно разулась.

— В метро так не пустят! — крикнула она.

— Дааа... Слушай!

— Что?

— Я тут недалеко живу! Давай ко мне! Переждем!

— Нууу...

— Пошли! — Володя решительно потащил ее за руку. Графиня потащилась за ним.

— Не так быстро! Я же босиком!

— Вау! — Володя тоже разулся. — За компанию!

Графиня рассмеялась. Рассмеялся и Володя.

Это было похоже на цветной детский сон. «Ля-ля, ля-ляааа», — запела Графиня, пританцовывая на носочках. Потом забрала руку у Володи и закружилась. Сверху шарахнул раскат грома.

— Гром! Прогремел по крышам, распугал всех кошек гром... — хрипел Володя, изображая Шевчука.

На улице не было ни души — только они, мокрые до печенок, и звенящая мгла, вдавившая город в землю. Перед домом их ждала преграда в виде перекопанной траншеи, раскисшей в кисель.

— Ничего! Вперед! — храбро крикнул Володя и ступил в рыжее месиво. Нога тут же увязла по щиколотку.

— Аааа! — кричала Графиня, вцепившись Володе в плечо. — Аааа! — и с чавканьем выдергивала ступни из грязи. — Надо закатать!..

Подтянув брюки, они влезли, обнявшись, в самую гущу и выбрались из нее в глиняных «сапогах» до колен.

— Всю жизнь мечтала... вот так... Мамааа!... — хныкала и смеялась Графиня, разглядывая то, во что превратились ее ноги.

— Надо почистить!... Дай сюда! — Присев, Володя стал снимать с них липкие комья.

— Ты что, я сама! — сказала Графиня, но не сопротивлялась, а наоборот — подставила ступню Володе. Та была маленькой и умилительной, как перепачканный звереныш. — Аай, щекотно!

— Таак... Теперь другую!

Ее пальчики, когда он выковыривал оттуда глину, смешно шевелились, как червячки.

— Ты как любишь, 


Романтика, Фантастика
Гость, оставишь комментарий?
Имя:*
E-Mail:


Информация
Новые рассказы new
  • Интересное кино. Часть 3: День рождения Полины. Глава 8
  • Большинство присутствующих я видела впервые. Здесь были люди совершенно разного возраста, от совсем юных, вроде недавно встреченного мной Арнольда,
  • Правила
  • Я стоял на тротуаре и смотрел на сгоревший остов того, что когда-то было одной из самых больших церквей моего родного города. Внешние стены почти
  • Семейные выходные в хижине
  • Долгое лето наконец кануло, наступила осень, а но еще не было видно конца пандемии. Дни становились короче, а ночи немного прохладнее, и моя семья
  • Массаж для мамы
  • То, что начиналось как простая просьба, превратилось в навязчивую идею. И то, что начиналось как разовое занятие, то теперь это живёт с нами
  • Правила. Часть 2
  • Вскоре мы подъехали к дому родителей и вошли внутрь. Мои родители были в ярости и набросились, как только Дэн вошел внутрь. Что, черт возьми, только