Лебяжье

её интересы, желания и идеи, а хладнокровно проходил сквозь неё и удивлялся, что ей это не нравилось. Поэтому вскоре Маша стала осваивать более весомые аргументы, чем слёзы или истерики, но, принося ей победу внешне, плети и цепи не могли утолить её внутренней жажды. Она встречалась с девушками, но её заинтересованность в отношениях была всегда выше, а девушки имели неистребимое свойство выходить замуж.

Она слушала рассказ своего раба о ночи, проведённой у неё на цепи, и не могла поверить, разглядывая его эрегированный пенис, что он действительно ей послушен настолько, что не помышляет о том, чтобы воспользоваться ею. У неё было чувство, будто с этого утра их отношения начались заново. Он никак не показывал ей, что вчера они были... м-м-м... определённым образом близки. Он был сдержан, вежлив и до некоторой степени даже скован, но в то же время она могла бы поклясться, что в его глазах, когда он вновь увидел её, вспыхнула радость.

У неё родилось подозрение, что он, кажется, действительно нуждается в её доминировании над ним. Она тряхнула головой и отогнала эту мысль. Она приучила себя быть реалисткой. И у неё был план, который она последовательно и властно осуществляла. Она освободила своего раба от цепей и браслетов, потом приказала ему застелить постель и убрать цепи в шкаф. Он повиновался.

Маша объявила ему, что повышает его статус, и выдала новую безопасную бритву (у неё нашлась только Venus) и новую зубную щётку (к которой она приложила настоящий старинный зубной порошок), и разрешила пользоваться нормальным мылом и нормальной температурой воды, а также нормальным полотенцем. Разомкнув ему ошейник, она отпустила его в туалет и ванную.

Он, намылив щёки мылом, брился, когда Маша пришла посмотреть на него. Она остановилась в дверном проёме, в белой футболке и брюках милитари, обвела его задумчивым взглядом, и удалилась.

Через пару минут она вернулась, таща стул, поставила его на пороге ванной и забралась на него с ногами. Она смотрела на него и словно обдумывала что-то. Наконец, произнесла:

— Люблю гладкую кожу. Ну-ка выбрей себе грудь, я хочу посмотреть, как это получится.

Он вздохнул и подчинился. Он повернулся к ней, и она осталась довольна его видом. И велела ему побрить подмышки. А вместе с ними и руки. Затем Маша приказала ему брить ноги.

Он намылил бёдра и икры, и, поочерёдно ставя ноги на край ванны, выбрил их бритвой до гладкости. По команде Маши он поворачивался в разные стороны, а она его внимательно рассматривала. Взяла бритву и несколькими уверенными штрихами на ягодицах и между ними довершила картину.

— Красота неописуемая. Только я ещё хочу тебя постричь под бикини. — Она взяла с полки ножницы, а его заставила сесть на стул и раздвинуть ноги.

Маша аккуратно выстригла ему над пенисом тонкую вертикальную полоску, а остальные волосы в паху намылила и сбрила.

После этого она разрешила ему душ, сказав, чтобы через пятнадцать минут он был наверху.

Когда он,