Лебяжье

ему поставить свою тарелку под стол и есть у её ног на полу. При этом оба вели оживлённую дискуссию о навигационно-оборонительных сооружениях Финского залива. Он показал полную несостоятельность взглядов Маши на боевые возможности кронштадтских фортов.

— Ну и что! — ответила та сверху. — Зато я могу тебя заставить лизать мне жопу, а ты меня — нет.

— Нет, Маша. Это я могу себе позволить лизать твою жопу, а ты себе мою — нет. Ты ограничена в возможностях.

Сверху по направлению на его голос полетел машин кулак. Он увернулся, потом схватил её руку и поцеловал. Кулак разжался, Маша принимала его страстные поцелуи и молчала.

Остаток дня был заполнен уборкой всего дома, чтением с колен модного английского автора и благожелательным слушанием с кресла, романтическим ужином при свечах в руках Акулины, ванной с лавандой и душем с розовыми ягодицами, поркой на скамье в одних чулках, и покрыванием рук Маши бесчисленными поцелуями.

Маша осознала, что влюбляется в него. Она то и дело в течение дня бегала на кухню, где подбиралась к нему сзади, прижималась, поднимала подол и лапала его ягодицы, щупала его пенис, шарила по всему телу под платьем. Держа его за ошейник, кусала его за мочку уха и пьянела.

Под конец он был вновь обнажён и прикован к кровати навзничь на полу. В полумраке Маша долго лежала, склонив голову вниз и глядя ему в лицо. Оба молчали, боясь начать разговор, к которому вело всё их предыдущее общение. Маша вдруг решилась:

— Ты не считаешь меня извращённой натурой?

— Нет.

— Ты был такой невинный, когда мы познакомились. Я чувствую себя соблазнителем.

— Не чувствуй. Ты единственная увидела, какой я внутри. Если бы не ты, я бы так и погиб, не узнав самого себя.

— Тебе нравится то, что ты узнал о самом себе?

— Нравится — не нравится, спи, моя красавица...

— С тобой уснёшь! — Маша слетела с кровати, её рукава взметнулись, как крылья, и она залезла к нему, улёгшись на нём сверху.

— Тебе же нравится то, что ты узнала обо мне? — у него сел голос.

— Да. — Она мягко взялась кончиками пальцев за его соски. — Но ведь я же садистка, я же не могу так просто ебаться, мне надо помучить.

— Удивительное совпадение! А я... — в это время Маша своими сильными пальцами выкрутила его соски, и он застонал, — ... а я вот мазохист, мне нужно помучиться, прежде чем ебаться.

Маша так ёрзала лёжа на нём сверху, что его пенис напрягся и стал биться ей в бедро. Не обращая на него внимания, она предложила:

— Тогда давай сравним, кто из нас как целует другого в грудь. Я — вот так, — и она, свернувшись на нём калачиком, провела языком по его соскам, потом поочерёдно засосала их сильно сжатыми губами, и напоследок впилась в них зубами.

— Ах, Маша, я сейчас кончу...

— Не смей без моего разрешения. Терпи, понял? — Маша отползла в сторону и стащила с себя ночную