Венера в униформе. Пролог

по — правде говоря, большего-то они всё — равно не заслуживали, поделом, за то, что порочили великую честь быть женщиной своим плебейским поведением) Им так и не суждено было познать настоящую женщину. Ту, что будет властвовать над душой и телом, над каждой мыслью и желанием, а не висеть подобно мешку и щебетать о всякой ерунде. Мне же самой судьбой было уготовано нечто гораздо большее. Я верил, что, в конце концов, мои воздушные замки обретут плоть и моя трепещущее ...от желания тело почувствует на себе жгучие удары отнюдь не воображаемой плети. Чтож я получил что хотел. С избытком. Да таким что прижал меня к полу надёжнее гидравлического пресса. Я — уникальный семейный жополиз, презирающий, но вместе с тем упивающийся теперь уже собственным убожеством, ползающий под ногами Богинь и целующий каблучки их божественных туфель. Ох... ладно, про меня и мои унижения вы еще успеете наслушаться, поэтому бросим мою ничтожную персону на пол где ей самое место и перейдем лучше к причинам, которые, как мне кажется, и сделали из меня и из Эрики тех, кем мы сейчас и являемся. Раба и Хозяйку.

Мы с Эрикой посещаем один и тот же колледж. Католический колледж имени Великой Святой Анжелы Блаженной. Это престижнейшее частное учебное заведение, которое хотя и сочиться из каждого стыка мраморных плит христианской добродетелью, совсем не чурается при этом взимать с родителей астрономические суммы за обучение. Выбор небесного покровителя как нельзя лучше передает дух нашего колледжа, его студентов и преподавательского состава. Если вы потрудитесь почитать сочинения этой святой, то поначалу можете впасть в оторопь от скрытых, а местами и вопиюще ясных сексуальных подтекстов, которые она наверняка в своем великом благочестии принимала за религиозные экстазы. Бедняжка, лишенная нормального секса, вряд — ли могла провести параллель со своими экстатическими конвульсиями и банальным оргазмом. Атмосфера колледжа, однако, способствовала только тому, что мало кто из нас мог позволить себе считать сексуальную сторону жизни человек чем-то нормальным. Чем-то, что не заслуживало бы столь яростного порицания со стороны учителей, которые буквально исходили слюной, обличая эти греховные страсти. Однако весь этот поток осуждения и порицания приводил лишь к тому, что мы еще больше воспаляли свое внимание на этом запретном плоде. А вкупе с почти солдатской дисциплиной и ежовыми рукавицами, в которых нас там держали, это приводило к тому, что зажатые суровой дисциплиной детские умы вынуждены были искать иные виды удовольствий, которые помогли бы избавиться от дикого напряжения. И учитывая, что проклятия учителей летели в основном в адрес «простого» секса, лично меня это в конечном итоге привело к желанию его самых извращенных форм. Ведь о них-то ничего не было сказано. А ведь всё что не запрещено — разрешено.

Я разрывался между смирительной рубашкой воспитания и природной жаждой естественного сексуального желания, которая по вине пуританских преподавателей приняла болезненно извращенные формы. Вот так благие намерения в руках фанатиков и приводят