Липа цветёт

неистовы, полны страсти.

Аксинья медленно отстранилась от меня телом, но губы ее продолжали целовать мои, пока она не поднялась с тахты, встав на пол подле нее. Мы смотрели друг на друга, часто дыша, лица раскраснелись, глаза блестели, губы онемели от поцелуев. Аксинья, все так же глядя мне прямо в глаза, медленно распустила волосы, собранные в хвост и они тут же равномерной гладью осыпали ее плечи. Затем запрокинув за спину руки, расстегнула замок на платье...

— Люби меня, как любил когда-то на лугу среди васильков. Помнишь? — прошептала она, и я действительно помнил этот момент.

... наши обнаженные тела тесно прижимались друг к другу. Нежные ладони Аксиньи поглаживали мне спину, волосы на голове, плечи, пока мои губы путешествовали по ее гладкой коже с тонким запахом липы. Я целовал плавные линии ее шеи, налитую упругую грудь и живот, переходящий книзу в женскую тайну. Наши ноги переплетались, наши ладони, находили друг друга наощупь и смыкались пальцами в замок. Приоткрытый рот Аксиньи манил меня, призывая для очередного поцелуя. Наше естество пылало трепетным огнем и в какой-то момент мы соединились, слились, запульсировали в едином танце, едином ритме, пока пучина блаженства не поглотила нас обоих с головой.

А потом мы лежали на смятой простыне, наши пальцы играли друг с другом, сплетаясь в причудливые узоры и узелки. Мы молча наблюдали за ними, а луч солнца спешащего к закату пробивался в брешь между пальцев и ласково заглядывал нам в глаза.

— Хочешь есть? — шепнула Аксинья.

— Только пить, — ответил я ей шепотом.

— Я сейчас принесу! — она начала подниматься с кровати и я с неохотой выпустил милую сердцу женщину из крепких объятий и разъединил связь наших пальцев.

В комнате был полумрак, последние лучи заходящего солнца скользили по стене. Я любовался обнаженной фигурой Аксиньи, совсем не смущающейся передо мной своей наготы, пока он поднимала с пола скинутую второпях одежду, пока искала в шкафу короткий цветастый халат на пуговицах, пока надевала и застегивала его. Все это время я скользил жадным взглядом по ее телу, округлостям тяжелых грудей, темнеющим сосками на белой коже, широким бедрам, переходящим в круглые колени и красивые икры, крепким ягодицам, темному островку внизу живота, скрывающему женскую тайну.

Теперь я точно был уверен, что уже где-то и когда-то встречал Аксинью и был с ней близок. Мне была знакома каждая линия ее тела, каждая прядь волос, и те две родинки, о которых знал только я, знакомы были ее движения, исходящий от нее запах цветущей липы и летних цветов, ее ровное дыхание, ее голос.

Аксинья бесшумно вышла и через минуту уже вернулась с кувшином морса и стаканами. Мы жадно пили душистый кисло-сладкий напиток на родниковой воде, таежный букет которого так и манил сделать еще один глоток, а за ним еще один, и еще, и еще. При этом мы не сводили глаз друг от друга. Отныне наши взгляды переплетались, делая связь между