Липа цветёт

я вдруг ощутил, как разыгрался у меня аппетит и желудок свело голодной судорогой.

Как ни странно, с тех пор как мы перешли тот ручей и пришли в Романовку (или Романьево, черт уж тут разберет) я ни разу не подумал, ни о проблемах с велосипедом, ни о загадочном конверте, который мне нужно доставить. Как-то блаженно и умиротворенно было в этом месте, в этом доме. Будто в свой дом вернулся, после долгих странствий. В тот родной дом, где всегда ждут и будут ждать, что бы ни произошло!

Аксинья тем временем разлила чай, и веранда еще гуще наполнилась ароматами липы: сушеной, чайной, медовой.

— Угощайтесь. Гости у меня теперь редкость.

— А знаете? — я подвинул чашку с блюдцем и подул на горячий чай. — Когда мы только встретились, мы, кажется, разговаривали друг с другом на ты. Может и сейчас так можно? Мне было-бы проще. Давай?

— Давай! — улыбнулась женщина и легонько сжала мое сердце теплым и трепетным взглядом. — Расскажи о себе? Откуда ты? Как ты? Почему почтальон?

Я вкратце рассказал историю моей жизни до Калининграда и после приезда сюда. Аксинья задумчиво слушала мой рассказ, иногда рассеянно кивая, а когда я закончил, вымолвила, скорее просто, про себя:

— Разные у нас истории. Совсем непохожие.

— Ну да. Наверное, и у всех людей разные, — я не знал, что тут еще ответить. — А твоя история, какая? — спросил я.

— Налить еще чаю? — Аксинья посмотрела на меня, пропустив вопрос мимо ушей, и я рассеянно кивнул.

Желудок приятно наполнялся теплым хлебом со сливочным маслом и медом, душистый чай растекался по телу, расслабляя его.

Вздремнуть бы! — промелькнула мысль, и я ощутил, как веки становятся все тяжелей.

— А истории у нас разные, — донёсся до меня голос Аксиньи, словно издалека, хотя она была все тут же, рядом, правда смотрела в окно и машинально поглаживала угол стола, — потому, что нездешний ты.

— Ну, это понятно, что нездешний. Я в другом месте живу. Или ты к тому, что в область приезжий?

— Ни то и ни это. Бывали случаи, до войны еще, появлялись у нас тут нездешние. Аккурат из той рощи липовой приходили, где я тебя встретила. И именно в этот самый период.

— В какой период?

— Когда липа цветет.

— Н-ну, мало ли!... Заблудились люди. Не на ту дорогу свернули. Что ж теперь всех нездешними звать?

— У тебя жизнь другая. Мир другой. И история другая. История того места где ты живешь. Откуда пришел. Ты ведь не зря про войну удивился. У Вас последний раз страшная война семьдесят с лишним лет назад была, а тут и трех лет не прошло.

Я с трудом понимал, о чем она говорит, а глаза все больше соловели, словно пил я не чай, а что-то хмельное.

— Отдохни-ка с дороги часок. Я в доме тебе постелю. А после уже договорим, да и решим с делами твоими почтовыми, — сказала Аксинья, глядя на мой сонный вид и поднявшись,