Липа цветёт

морс из лесных ягод я отпил треть стакана и по телу растекся приятный холодок. Усевшись поудобнее на левый бок, так как ушибленное правое бедро начало ныть, я с интересом осмотрелся в просторной веранде, одна стена которой сверху до середины состояла из застекленных рам. К потолку были подвешены связки трав, из которых я ухналь лишь зверобой. На широких подоконниках стояли горшки с цветами, а между ними на белой бумаге сушились соцветия липы. На другой стене висели какие-то картины и рисунки сделанные выжигателем и металлической чеканкой. А в центре мое внимание привлекла фотография в рамке под стеклом. На ней я сразу узнал Аксинью, а рядом с ней был мужчина в военной форме. Вот только солнечный блик падал прямо ему на лицо не позволяя его разглядеть. И все-же, что-то показалось мне в нем знакомым. Я уже хотел подняться и подойти поближе, чтоб разглядеть портрет, но в тот момент вошла хозяйка, неся в руках небольшую миску с водой, белое полотенце и зажав под мышкой аптечку.

— Я поставила чай, заварю свежий с липой и угощу вас, да еще с душистым липовым медом, думаю, не откажетесь от скромных угощений? — все это говоря, она улыбалась, поглядывая на меня и доставая из аптечки вату и йод.

Аксинья ловко и быстро обработала ссадины на локте и голове, а потом возникла небольшая заминка. Женщина с сомнением посмотрела на меня, отступив на шаг и сказала:

— Кажется, Вы еще бедро ушибли. Если стесняетесь, я могу выйти, обработаете сами?

А я подумал, да чего мне стесняться то, не голышом же перед ней раздеваться и бодро ответил:

— Давайте уж Вы! А то рука у Вас легкая!

— Легкая! То верно!

Аксинья взяла новый клочок ваты, а я расстегнул ремень и приспустил шорты до колен. Пришлось и плавки сбоку вверх задрать, под ними багровела ссадина шириной почти в ладонь, переходящая в желто-фиолетовый синяк.

Женщина смочила чистый край полотенца и приложила к ране. Как ни странно, я не ощутил саднящей боли, как обычно бывает в таких случаях, а она, промокнув рану, накрыла ее своей ладонью и совсем на секунду прикрыла глаза и что-то беззвучно шепнула. Меня подмывало расспросить о том, что она только что сделала, но Аксинья, как ни в чем не бывало, обработала рану йодом и собрав медицинские принадлежности вышла из веранды. А я так и не нашелся, какой именно вопрос и как я хотел задать. Быстро одевшись я с удивлением отметив, что боль отошла довольно далеко на задний план и практически не тревожит меня.

Пока я допивал морс, Аксинья вернулась с очередным подносом, неся пузатый фарфоровый чайник, две чашки на блюдечках, вазочку с прозрачным желтым медом, неровный кубик сливочного масла и лепешку свежего, еще горячего хлеба.

— Пока за липоцветом ходила и хлеб подоспел, еще из печи, угощайтесь, чем уж Бог послал.

— Да все просто шикарно! Больше ничего и не надо! —