Кузен. Часть 1

было встать, что далось бы ему с большим трудом, поэтому я сама торопливо приблизилась к нему, и, жестом усадив обратно в кресло, наклонилась и поцеловала кузена в щеку.

— Как ты добралась, девочка?

— Отлично! Паровозы нынче весьма стремительны и могут доставить тебя с юга на восток или запада на север со скоростью стрижа, торопящегося поздней осенью к южным морям.

Бо́рис выпустил облако сизого дыма и улыбаясь разглядывал меня добродушными хитрыми глазами.

— Мы читали твои последние труды и книги. Ты теперь большой человек в Обществе. Но ты все та же озорная девчонка Эннчи с вечно запутанными косами и разбитыми коленями, именно такой мы все тебя и помним. Обещай сыграть со мной партию в «Башни» после ужина?

— Не приставай к кузине, бесстыдник Бор, она устала с дороги и думаю после ужина с бо́льшим удовольствием погрузится в лохань с теплой водой, нежели будет коротать вечер в твоем унылом и скучном обществе! — осадила мужа Клэрис, успевшая сменить один строгий наряд, на другой, еще более непритязательный, но неугомонный Борис лишь заговорщицки подмигнул мне левым глазом и принялся снова пыхтеть своей трубкой глядя в пламя камина.

К обеду за огромным и некогда переполненным столом в свете свечей ютилась небольшая горстка собравшихся родственников. Клэрис, Борис, Хосе и я. Мы с Хосе были первые, хотя к вечеру ожидался приезд еще нескольких родственников.

После обеда служанка Марта пригласила пройти меня в покои старухи Изергейс, чтоб поприветствовать ее. Войдя в полутемную аскетично обставленную комнатку я сделала реверанс (как того требовали традиции Семьи) и остановившись в двух шагах от бабушки справилась о ее здоровье. Старуха лишь долго изучала меня, так плотно стиснув рот, что губ практически не было видно, а затем, так и не произнеся ни слова, сделала жест, чтоб я покинула комнату и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.

Я была возмущена таким отношением ко мне! Я, конечно, многое могу списать на возраст и старость, но раньше хотя бы бабушка приветствовала меня, теперь же не издала в мой адрес ни звука, словно я чужестранка и в моих венах не течет кровь Арстонов! Бунтарь во мне бесновался и пытался вырваться наружу, и только неимоверным усилием мне удалось усмирить его!

Я была расстроена и, пребывая в какой то рассеянной задумчивости, я понуро брела по бесчисленным коридорам старинного замка, пока ноги по наитию не привели меня в кухарскую комнатку — то место, куда я убегала в детстве прятаться, когда мне было плохо или кто-то меня обижал. В комнатке горела лампадка, старая темнокожая Лукреция сидела на топчане, привалившись к стене грузной спиной и сдвинув на нос крохотные очки, читала небольшую книжицу в черной обложке с серебряным крестом посередине — библию. Увидев меня, она улыбнулась, откладывая книжку, и протянула мне свои сморщенные руки.

— А-а, милая Аннетта пожаловала. Здравствуй девочка. Мы ждали тебя!

Марта, личная служанка отшившей меня четверть часа назад