По следам Аполлинера 30. Ночь ошибок

От этого намерения меня отвлекает тихий зов:

— Саша!

Иду на голос и на кого-то натыкаюсь.

— Саша, не пугайся, это я, Вера. Сможешь зайти на минутку?

Она берёт меня за руку, подводит к двери и вводит в свою комнату. Свет от керосиновой лампы позволяет мне увидеть её и её сестрёнку Надю. Обе в ночных рубахах.

— Кстати, — говорю я, усаживаясь между ними на краю постели и обнимая их за полуголые плечики, — мне тоже нужно кое о чём вас спросить, особенно Надю.

— Про французский роман, что ли?

— Ну да, как он к вам попал? И как потом его у вас обнаружили?

— Не из-за этого ли мама с папой только что поругались? Шум был такой, что мы проснулись.

— Чувствуете себя виноватыми?

— Не то чтобы виноватыми, но...

— Пришибленными, да?

— Вот-вот! Что теперь будет?

— Что будет? Могут уже не меня, а вас отослать из этого гнезда разврата. Причём уже завтра.

— Завтра? А как же... Значит, ты останешься с Олей и Ксеней?..

— Значит с ними!... Их мамули не боятся моей близости с ними. Так что больше никто и ничего нам мешать не будет...

— А как же я? Останусь в Москве одна одиношенька?

— Ну почему одна? С Надей. Ведь её твоя мама тоже подозревает в развратных намерениях? Признайся-ка, маленькая чертовка, какие к тебе нехорошие мысли приходили в голову при чтении. Что было с Верой, я догадываюсь. А вот какие чувства одолевали тебя?

Потупив глаза, Надя молчит.

— Вот так-то, — продолжаю я её пытать. — Читать греховные книги ты себе позволяешь, а пересказать их у тебя смелости нет!

— Почему нет? Я уже делилась своими впечатлениями с Верой.

— А со мной не хочешь поделиться? — спрашиваю я, обнимая и целуя её.

— Я могу поделиться, — прерывает мои нравоучительные вопросы Вера. — Но только если ты и меня поцелуешь!

— С удовольствием! — отвечаю я, приклеивая свои уста к её и залезая к ней за пазуху. — А можно мне взглянуть на твои пузырьки? Намного они увеличились с тех пор, как я любовался ими в последний раз?

Не без некоторой гордости и с явным удовольствием она взирает на то, как я вытаскиваю наружу её уже довольно заметные припухлости, поглаживаю их, пробую подбрасывать кверху.

— Можешь и поцеловать. Ведь ты уже делал это, помнишь?

— Ну как же! — радостно отвечаю я и припадаю к её соскам.

— Так рассказывай же, Вера! — обращается к ней Надя.

— Чего рассказывать-то? — недоумевает та, накрыв мою голову ладонями и тяжело задышав.

— Чего чувствуешь, вот чего! А то я начну... Но если только Саша поцелует и меня... Точно также, как и тебя.

— Да у тебя нечего ещё целовать! — с издёвкой говорит ей Вера.

— Неправда, есть!

— Может, покажешь?

— Тебе что ль? Ты видела...

— А Саше?

— Саше? Если попросит...

— Прошу тебя, Наденька, покажи! — говорю я, отрываясь от Вериного бюста и поднимая голову. — Яви нам, пожалуйста свои прелести!

В один миг она вскакивает, стаскивает с плеч лямки