Крестьянка-барышня

Только вот бабы... Я вот сейчас приду поздно...

— Я же тебе сказал — никто вякнуть не посмеет! А насчет меня — ругай да жалуйся!

— Как это?

— Ну, говори, охальник мол, старый, пристает, щупает, тискает, с бела свету сжить хочет... Ну как вы бабы причитаете? Мне что ли учить? Поняла?

— Поняла, Нил... Только зачем это? Ты ведь меня не обидел, даже наоборот...

— Чтоб не завидовали тебе. Если узнают, что я с тобой «лаской», а не «таской» — черной завистью изойдут! Поняла?

— Поняла...

— Ну, иди с Богом! Завтра жду.

Придя в людскую, Дуня ожидала косых взглядов, но нее никто не обращал внимания. Только Маруська, уже укладываясь спать шепотом спросила:

— Ну че, делал он с тобой че?

Дуня ответила как учили:

— Охальник он старый! Столько меня щупал, мучил-тискал, насилу вырвалась!

— Это он может... И не только он. А знаешь, ведь он от тебя не отстанет!

— Знаю, — окрысилась Дуня. — о том и горе горюю.

— Такая наша девичья доля — от охальников мучения терпеть...

— Ага, — разомлевшая от чаепития и целования грудей Дуня зевнула и полусонным голосом сказала:

— Спи уже, рано вставать завтра...

Вечером Дуня уже не со страхом, а с нетерпеливым любопытством вошла в комнату Нила. Что-то он надумает с ней делать на этот раз? Попив чаю и съев пряник, Дуня не дожидаясь приглашения взяла мужчину за руку и подвела к кровати.

— Что сегодня со мной делать будете... будешь, Нил, какие шутки шутковать?

— Да какие шутки, Дуняша? Так поласкаемся немного, да и к себе пойдешь. Я тебя не обижу.

— Да уж, верю что не обидишь! Только, Нил, кручина у меня есть...

— В чем печаль Дуняша?

— Да я вчера так и сказала, как ты велел: мол силком зажимает, мучает-тискает... Только ведь в субботу баня, а бабы, ежели синяков на мне не увидят, сразу смекнут, что я вру. Так что придется тебе меня помучить-потискать...

— Да уж, это действительно трудность... Только мучить или бить я тебя не буду.

— А как же синяки?

— А мы их сделаем моим способом, приятным. Сейчас покажу.

Нил усадил Дуню на кровать, расстегнул без всякого ее протеста крючки на платье — на этот раз гораздо ниже, почти до пупка и положил девушке руки на плечи.

— А теперь, Дуняша, давай твои красивые грудочки оголим...

— Как это? — вскинулась она, — это же стыд то какой!

— Ну какой стыд! Ты в деревне в баню ходила?

— А то!

— Мылись ведь мужики с бабами и девками вместе? А баня-то, наверняка еще и общая с соседями была? Ну вот и посчитай, сколько мужиков тебя голую видели?

— Так то баня...

— А у меня чем хуже? Мы вдвоем, никто не знает, не видит... А я тебя поглажу-поцелую немного, да и отпущу восвояси...

— Ну если так...

Нил молча взялся за широкие бретели «господской» ношеной сорочки и аккуратно спустил их с плеч девушки. Она еще поколебалась немного, прижимая ткань руками, потом опустила их и белый