Любовник Марфы — Черная смерть

новоявленной героини Ветхозаветной Ветилуи Марфы Иудифи. Поливая у подола ее черного старинного платья тонкими кровавыми ручейками деревянный пол спальни у окровавленного и всего залитого кровью изголовья деревянной почерневшей от времени резной в перине и шелках на резных ножках постели.

В тот же миг его уже обезглавленное тело, как сорвавшаяся с крепления пружина разогнулось, подлетая на постели вытягивая вновь свои голые почти черные потные мужа ноги. В последней конвульсии. Выгнувшись голым животом вперед и дергаясь судорожно от боли и вскинув уже безвольно руками, отпустившись от рукава платья своего ночного палача и убийцы, тело Рафаэля Олоферна запрокинулось на спину в лужу под собой стекшей крови. И, уронив одну из промоченных насквозь шелковых кружевных подушек с изголовья прямо на пол, и под ноги Марфы Иудифи. Навзничь и все окровавленное, вверх торчащими сосками оно извернулось боком, сложившись почти пополам, и сползло к краю левому постели. Белея перерубленными шейными позвонками. Прямо коротким обрезком исполосованной в ошметках кожи и плоти шеи еще струя ручейки по белому шелку простыней и раскинуло свои голые почти черные от загара мокрые от пота и крови. Лоснящиеся на свету керосинки, по краю тому в стороны руки. Еще дергающиеся в последней судороге, как и взбрыкнувшие вновь и в последний уже раз вытянутые снова до самого задника постели свои почти черные, от загара дрожащие еще в смертной агонии бедрами и ляжками и голенями ноги.

И тут случилось это. Тут Рафаэль и кончил. В последней судороге своего истерзанного муками молодого стройного парня тела, когда его голова отделилась от его любовника несчастного плечей.

Последний раз, дернувшись на своем смертном ложе.

Дернув своим вверх вывернутым вверх пупком и юношеским мокрым от пота почти черным от загара животом. Дернув последний раз ногами и руками. С остановившимся мгновенно его молодого парня сердцем. И с последней струйкой крови. Ручейком из перерезанных надвое вен, и артерий. С исковерканной секачем-ножом окровавленной плоти и торчащих кусками раздробленных в ошметках шеи той позвонков.

По обезглавленному голому изогнутому в смертной последней конвульсии телу, пробежала последняя дрожь. По его раскинутым в ручьях крови смуглым от загара до черноты потным и скользким лоснящимся рукам. И таким же ногам и залитой кровью груди. Дернувшимся поочередно торчащим затвердевшим черным парня уже мертвого соскам. И он кончил.

Струя спермы ударила вверх с его оголенной от плоти головки торчащего задранного раздроченного здоровенного, затертого о шелк простыней до кровавых мозолей и длинного как стержень твердого члена. Прямо вверх над его лежащим голым мокрым извернутым в последней судороге уже мертвым голым загоревшим до черноты телом. Над его лежащими навытяжку голыми бедрами и ляжками черными, почти от загара ногами. Над волосатым рыжим взъерошенным о шелковые простыни лобком этого любвеобильного молодого засранца. Любителя всех в Зоне женщин, так произнесла напоследок разговора Марфа-Черная смерть.

Марфа, аж, восторженно встрепенулась, рассказывая этот последний момент казни Рафаэля.

Детородный вверх торчащий как ядовитый аспид хер, как она