Монастырские рассказы. Глава 8

бриджами!

Виктóр немедленно повиновался, бросив на меня оправдывающийся взгляд, как бы говоря, что ничего не может с собой поделать. Нет нужды добавлять, что как только его восставший член освободился от тяжести бриджей, вся тревога миледи по поводу блохи исчезла. Она легла, закинув ногу на спинку дивана, на котором лежала, и поманила его к себе.

Он не замедлил приблизиться к ней, однако нашел время положить под задок моей матери одну из запасных диванных подушек. Когда он это сделал, я была совершенно поражена масштабом ее очарования: такая великолепная розовая щелка посреди такого обширного темного леса! И ее нижняя дырочка, которая также была видна благодаря ее возвышению на подушке, почему она была такой же большой, как и моя любовная норка?! Но у меня было мало времени для наблюдений, потому что послушный паж, всегда исполнявший приказы своей госпожи, подался назад и в два толчка вложил свое оружие по самую рукоять ей в киску. В то же самое время он распахнул ее халат, полностью обнажив ее тело. Ее спелые, хорошо сформированные груди были увенчаны большими розовыми сосками, и эти холмики подрагивали от настойчивых ударов Виктóра, пока он не схватил их обеими руками и крепко не сдавил. Я не сомневаюсь, что он доставил моей матери полнейшее удовлетворение. И хотя она все время повторяла, что пожелала перенести эту операцию не из похотливых побуждений, а просто как лекарство от депрессии, однако же ее манера разговаривать, задыхаясь и с заминками, и то, как она стискивала пальцами ягодицы Виктóра и перекидывала одну ногу за другой через его спину, выдавали нечто совсем иное.

Он энергично накачивал ее, двигаясь вперед и назад, вращая бедрами, чтобы полностью растянуть и раскрыть ее пещерку. Он отодвигался назад, почти полностью извлекая свой стержень из нее, а затем снова и снова, почти неистово, вонзал его в нее.

Наконец он прикончил ее, вынул меч из жарких влажных ножен и принялся застегивать пуговицы, а мама томно простонала:

— Эмили, дитя мое, оботри меня насухо и сними с меня одежду.

Я послушно повиновалась, но не успела закончить, как мы услышали, что к дверям подъехала карета и в дверь привратника громко позвонили.

— Господин де Мервиль желает оказать честь вашей светлости, — объявил один из лакеев, входя в комнату.

— Проводите его в гостиную и сообщите, что я буду иметь удовольствие встретиться с ним там, — ответила моя мать. — Эмили, дитя мое, позовите Фанчетту и проводите меня в мою спальню.

Не успели мы войти в святая святых, как ее светлость без посторонней помощи разделась догола, а мы обтерли ее губкой, пропитанной душистой водой.

Следующая процедура была очень важной. Это было не что иное, как обмывание интимных мест матери раствором квасцов, и делалось для того, чтобы снова сделать ее дырочки тугими, — я полагаю на тот случай, если галантный виконт пожелает ощупать эти интересные части либо своим благородным пальцем, либо своим не менее благородным членом.