Монастырские рассказы. Глава 8

прощено и даже привести к счастью. Она была уверена, что, несмотря на маску, он ее узнает.

— И ты вряд ли поверишь мне, моя дорогая Эмили, — сказала она мне, — если я скажу тебе, что когда этот бесстрастный негодяй воспользовался моим намеком и залез в мои карманы, то, хотя он и проделал это самым грубым образом, стоя позади меня в самой гуще толпы и прижимаясь передней частью своего тела к задней части моего, обшаривая обеими руками самый низ моих карманов, он даже не потрудился ощупать интимные части моего тела, хотя футляр с кольцом лежал прямо напротив них! Кольцо он, конечно же, забрал, но я никогда ему этого не прощу, нет, никогда! — восклицала моя мать, чуть не плача от досады, что предоставила мужчине такую прекрасную возможность, а он ею пренебрег. — Я ожидала, по крайней мере, что у него окажется развитое любопытство, и он шепотом попросит меня на ухо о чем-то бóльшем.

— Может быть, дорогая матушка, он вас не узнал? — спросила я.

— Он должен был узнать! — ответила моя мать, нюхая табак. — Сделай мне одолжение, попроси Виктóра убрать эти приборы для завтрака, а потом ты и Фанчетта поможете мне одеться.

Когда Виктóр вошел в комнату, мать, казалось, была поражена его видом. Он всегда выглядел очень красивым, но в это утро в его общем облике была какая-то бледность и усталость, что очень пленяло. Кто знает, возможно, в достижении этих результатов сыграли свою роль последствия его встречи с юной спутницей и осознание этого.

Во всяком случае, моя матушка смотрела на него минуту или две, а потом сказала:

— Виктóр, пойди в мою гардеробную, там на полу возле стола лежат мои подвязки. Принеси их сюда.

Юный паж повиновался и быстро вернулся с маленькими алыми шелковыми лентами в руках.

— А теперь, — сказала мать, — встань передо мной на колени и надень их для меня.

— Ох, матушка, — воскликнула я, — неужели я не могу сделать это?

Видите ли, я вспомнила, что рассказывал мне Виктóр ночью о том, какое впечатление произвела на него очаровательная особа моей матери, и почувствовала некоторую ревность. Я знала, что моя матушка носит подвязку хорошо выше колена, и боялась того, что будет делать юноша.

— Конечно, нет, дитя мое, — ответила мать. — Но долг пажа — прислуживать своей госпоже. — С этими словами она, откинувшись на диване, нарочно подняла одну ногу и натянула шелковый чулок до нужной высоты, так что, когда Виктóр опустился на колени, чтобы надеть алый поясок, он не мог не заметить всего того, что она демонстрировала.

Когда он проделывал то же самое с другой ногой, моя мать вдруг окликнула его:

— О! Жалкая блоха! Поймай ее, если сможешь, Виктóр! А ты, дитя мое, можешь выйти из комнаты, если пожелаешь, или остаться, если тебе так больше нравится. Сними штаны, Виктóр. Блоха у меня между бедер, а никто не может поймать блоху у леди в этом месте с застегнутыми