Нику любят девчонки. История вторая: Слабая доля

под ее напряженными пальцами. Чужие пальцы — это волнительно. Я, хоть и девственница, уже знала кое-что о беззащитности тела перед ними.

— Ха! На слабую долю. Серега говорил, что так в принципе невозможно, — сказала Арина. Я ничего не поняла.

— Что невозможно? Схватить меня за сисечки? Это смотря кому. — Я подняла голову и чуть выгнулась назад, подставляясь ее ладоням, которые теперь чуть менее неласково выясняли, можно ли заставить мои соски смотреть в потолок.

— Нет, другое. Там вообще речь шла о поцелуях или битье морд, и не про тебя. Долго объяснять.

— Синяк твой, между прочим, — сказала я, поведя плечиком. — Приятно распускать руки, когда я все позволяю?

— Просто счастью своему не верю, — сказала Арина невыразительно. — Думала, вдруг кто-то еще решил с тобой разобраться и достиг большего.

— А что, меня все ненавидят? — полюбопытствовала я.

Арина отпустила на волю мои грудки; никогда их еще не мяли так, чтобы прямо раскраснелись.

— Конечно, нет, это мои лузерские фантазии, — сказала она строго. — А ты мечтаешь зализать все наше девичество?

— Не-а, — сказала я, подбираясь совсем близко. — Они... они хорошие.

То, что Арина первый раз напрямую заговорила об оральном сексе, меня и успокоило, и взволновало. Успокоило — поскольку я до последнего не была уверена, что не предлагаю что-то странное и несусветное. Взволновало — поскольку я сама об этом напрямую старалась не думать. Я все еще немного трусила и стыдилась при мысли о том другом, чем женщина может поцеловать в губы.

Я вопросительно попыталась снять с Арины жилет, была отстранена («но, но, руки»), а потом она вдруг наклонилась и поцеловала мой (свой? наш с ней?) синяк. Ее волосы спадали мне на грудь, щекотали живот, как бы стирая ту прошлую щекотку, неприятную и обидную.

Он должен был догнать меня по пути в ванную, обнять сзади, отругать за то, что я такая красивая, — невозможно же совершенно сдерживаться, — и мы бы вместе любовались, как тяжелая капелька его спермы переползает мой пупок и почти, почти там остается. А потом он лежал бы рядом, приобняв меня, лениво перезаряжая свои мальчиковые батарейки, а я бы поминутно косилась вниз, и мне бы делалось только уютнее и влюбленнее оттого, что меня не вот прямо сейчас будут со второй попытки лишать невинности. Но едва его детектор голых девочек начал бы снова показывать правильно, я бы, думаю, юркнула туда знакомиться ближе, поторапливать, пополнять ряды приличных барышень, которые берут в рот что им полагается, а не как я в итоге. Сашка, Сашка. Кто ж тебя воспитал таким пессимистом и меланхоликом. И об кого ж теперь становиться женщиной, чтоб это не было как пересдача заваленного экзамена.

— Как все-таки приятно бить людей, — сказала Арина, закончив слюнявить мое плечико и потом жарко на него выдыхать. — Скажи?

Я очнулась от быстрого наплыва своих гетеросексуальных досад. Это от нее, это она так действует своей сплошной любовью в голове. И мне, как ни странно, нравится.

— Когда ты