голоса и открыла глаза. Суховей, мерцая золотыми искрами, свился в вихревой столб, и именно оттуда и звучал голос. Вверху столба Маира видела женское лицо, гордое и прекрасное. Огненные волосы богини богини были частью вихря — а ещё они были именно что пламенем, багровым пламенем последнего солнца, на которое едва не больно было смотреть.
— Если я что-то и хочу узнать о тебе, то я легче узнаю это, не спросив тебя, а услышав, о чём ты спросишь меня сама. Задай вопрос! Только помни: спросить не о том, что действительно волнует — значит солгать.
Какое-то короткое время Маира молчала. Её мысли метались стаями перепуганных птиц, но все стаи слетались туда, где человеческий скелет лежал среди жёлтых трав, или туда, где над человеческими костями текли бурные реки.
— Джакия, я видела много страшного, идя к тебе. Зачем ты убивала дарингийцев?
— Я не люблю золотоискателей, это правда, — рассмеялась богиня, — Но ни одного я не тронула бы, приди он ко мне с просьбой. Мои земли милостивы к просящим, но беспощадны к грабителям. А твои люди шли ограбить меня, Маира! О грабеже и о насилии были их мысли. Они шли и думали, как проложат по моим лугам дороги, убивая солнечную траву, и как закуют мои реки в камень, чтобы вылавливать там свою золотую пыль. Они желали рубить мои рощи, чтобы строить себе дома, и желали охотиться на моих зверей — просто для увеселения своих жалких душ! Я говорила с иными из них, Маира, но, услышав мой голос, они начинали лгать — они не знали, что я всё равно читаю у них в сердцах.
Чёрные рощи за спиною Джакии зашумели сурово и согласно.
— В разных местах мира у вещей разные цены, девочка, — продолжила богиня, — И в моих землях за жадность и лживость приходится платить жизнью. А среди смертных много есть жадных и лживых — оттого-то и зовутся мои земли издревле лютыми. Но знай — ещё тут очень в цене благодарность, и честность, и смелость, и любовь. Ты многое ещё поймёшь про мои земли — если захочешь узнать их лучше.
— Захочу, захочу! — убеждённо проговорила Маира. — Но можно мне сперва вернуться к папе и объяснить ему всё?
— Каждый ребёнок свободен в моих землях. Но я буду рада, если ты потом вновь придёшь ко мне.
Разговор был закочен, но Маира долго ещё смотрела в спину уходящей Джакии — пока не умолкла музыка суховея и пока золотистая точка песчаного вихря не скрылась во мраке тёмных рощ. И тогда Маира пустилась в обратный путь. Он был проще первого её пути: владычица лютых земель уже дала ей своё благословение, и ничто более не смело нападать на девочку. Дойдя до ближней границы солнечных трав, Маира сообразила, что полностью обнажена. «Нужно будет так выждать время, чтобы прийти к Чёрной Стене ночью» — решила царевна, — «Тогда всё Даринго будет спать, и никто не увидит меня, кроме дворцовой стражи. А уж