новичок, как и ты. Твои древние соплеменники знали в миллион раз больше, чем я, но... древнее знание утрачено. Можешь поверить мне...
— И пожалуйста, Джеки, разберись уже со своим волосяным покровом, — сказал Том. — Ты ведь можешь, я знаю.
— Не хочу, — отрезала я. — Хочу быть лысой и уродливой. И грязной. В память о Наташе.
— И сколько времени ты хочешь такой быть?
— Не знаю. В конце концов, время — лишь иллюзия, ты забыл?
Я произнесла это издевательски, копируя маму с папой.
И вдруг...
— Отец, — медленно сказала я, стараясь не упустить эту странную мысль. — А скажи-ка мне такую вещь. Если наш мир — иллюзия, и мы можем менять ее, то... значит, и время тоже подчиняется нам?
— Хм, — сказал тот. — Честно говоря, я не задумывался...
— Том! — крикнула я. — Иди сюда!
— Куда вы снова собрались? — вскочила мама. — Джеки, тебе было мало? Ты хочешь снова гореть, или взрываться, или... и чтобы Том опять пережил это вместе с тобой?
— Том, — сказала я. — Ты со мной?
— Да, — вздохнул он и подошел ко мне.
И я обняла его так крепко, как только могла.
— Прости, мама. Я вернусь к вам. И я уже не буду такой глупой, обещаю, — сказала я. — Вперед!
И снова завертелись искры в пустоте...
• • •
— Что ты задумала? — спросил Том, когда мы приземлились в нашей квартире.
— Посмотри на отрывной календарь, — сказала я.
— Фьююю, — присвистнул Том, подойдя к столу. — Я точно помню, что менял дни...
— Так и есть. Мы вернулись на пять дней в прошлое. Спрячься: вот-вот придет Наташа.
— Только не забудь отрастить волосы! — сказал Том, уходя на кухню. — И не ешь ее конфет! И вообще — будь осторожна!
— Буду! А ты не подсматривай, как мы это делаем, ладно?
Когда пришла Наташа — живая, красивая, истомно-ласковая — я не выдержала и разревелась у нее на шее, и потом, когда мы разделись, долго облизывала милое тело с ног до головы, от пальчиков до ушей. И теперь я чувствовала, как она разрывается между мной и своим заданием. Я прямо-таки слышала, как трещат ее нервы...
И я знала, что на верном пути. Но вначале я досыта наелась Наташей и ее телом. Я упивалась ее шелковой кожей, ее ушками, ее маленькими розовыми сосками, которые были так не похожи на мои, коричневые и большие... И я выщекотала языком целых три волны блаженства из ее тайного уголка, который она называла «пещерой Алладина»...
И когда она расплылась в постели, я сказала ей:
— Слушай внимательно, что я тебе скажу. Я сделала так, что ты не сможешь ни шевелиться, ни говорить, пока я не выскажу все, что хотела.
Ее глаза вспыхнули голубыми огоньками. А я продолжала:
— Не думай, что я не знаю, кто я такая. И я знаю, что ты пришла за мной. Знаю, на кого ты работаешь. И знаю, что ты неравнодушна ко мне. А теперь я хочу кое-что показать тебе. Вот что будет со мной, если ты сделаешь то, что
Фантастика