Развеянный свет. Часть 1

Маше же, собиравшейся на ин-яз, физика в таком количестве нужна не было, но ему доставляло удовольствие заниматься и с ней. Девушка, хоть и привыкшая к статусу признанной звезды школы, несмотря на упрямство и явную избалованность, на самом деле была очень умненькой, схватывала на лету, когда давала себе труд разобраться в предметах, что считала для себя проходными, необязательными. Кроме того, она была по истине очаровательна, одаряя всех вокруг энергией юной, расцветающей женственности, чьему влиянию и Герман не был чужд. Порой, перехватывая ее кокетливые взгляды из под ресниц, он ловил себя на мысли, что был бы не против и сам побороться за ее мимолетное внимание, отодвигая всех других поклонников. Но тут же брал себя в руки, гоня неуместные мысли, напоминая, что она совсем ребенок и его ученица, а мимолетные эти фантазии ничего не значат — всего лишь дань ее молодости и его природе, томившейся от отсутствия женской ласки после тяжелого развода.

Маша и сама нежданно-негаданно привязалась к строгому учителю. Ей нравилось слушать его низкий с хрипотцой голос, чувствовать горьковатый запах парфюма, наблюдать за сильными, длинными пальцами, когда он писал для нее схемы, втолковывая то или иное правило. Ее отношения с Юрой буксовали, сдерживаемые его угрюмостью и ее собственной неопытностью. Каждую пятницу парень провожал ее домой, защищая как цербер, но стыдливо сжимал кулаки, зажимался при расставании, лишь смущенно чмокал в подставленную щеку. Маша же, находившаяся в приподнятом, возбужденном настроении после занятий, хотела чего-то большего. Томилась, ждала, толком не понимая, чего именно. Ночами зачастую просыпалась в поту, дрожа от желания, торопливо тянулась рукой вниз, лаская себя, в полусне не замечая, что образы партнера в ее сне лихорадочно менялись, приобретая то угловатые черты несмелого поклонника, то мужественные, строгие — любимого учителя.

Однажды зимой Маша с Юрой задержались после занятия, слишком увлеченные постановкой эксперимента. Когда, наконец, пришла пора идти домой, Юра побежал в гардероб вниз за их одеждой, а Маша осталась наедине с учителем.

— Вы хорошо сегодня поработали, Синицина, — похвалил тот.

— Спасибо, Герман Сергеевич, — девушка преданно взирала на мужчину, ее большие, карие глаза поблескивали от едва сдерживаемых эмоций. Темные волосы растрепались, выбившись из аккуратного хвоста.

Герман потом сам не мог понять, каким образом эта мысль пришла ему в голову, где он допустил, где ошибся, позволив этому импульсу разрастись в нем. Но тогда, глядя в эти счастливые, ясные глаза, он протянул руку и отвел прядь волос за ее ухо, легко коснувшись бархатистой щечки. Жест был для него таким естественным, невесомая ласка такой уверенной, словно он имел право на это. Глаза девушки в ответ подернулись поволокой, губы задрожали, а тело инстинктивно качнулось к нему.

— Ты такая красивая, Маша, — прошептал он, не поверив самому себе.

— Маш, пошли уже, — проворчал ворвавшийся в класс Юра. Девушка резко отпрянула, словно очнувшись. Глаза распахнулись от потрясения. Герман сам, осознав, что сделал, резко шагнул прочь от нее, стараясь взять