Развеянный свет. Часть 5

Приподнимается, осторожно целует искривленный рот.

‒ Не надо так, Маш. Не через боль, ‒ просит, надеясь, что она услышит и поймет.

Машка вздрагивает, смотрит на него беспомощно, глаза влажнеют от слез. Упрямо крутит головой, не желая останавливаться.

Герман невесело усмехается — да, уж, остановишься тут, она его член словно тисками сжала, ни туда ни сюда.

‒ Не надо, моя хорошая. Ты ни в чем не виновата передо мной. Это я дурак! Я так хочу тебя! Хочу, чтобы тебе было хорошо, маленькая. Хочу твоей радости, а не боли.

Слова его, ласковые губы, глаза, пылающие любовью, создают нужный эффект. В Машиной целеустремленности появляется брешь, по щекам начинают течь ручейки слез, дрожащие губы отзываются на поцелуи, девушка незаметно расслабляется, чувствуя, что разрывавшая ее боль отступает, оставляя ощущение запредельной растянутости и наполненности. Герман, чутко заметив перемену в ней, немного ослабляет хватку на ее бедрах, позволяя ей продолжать в комфортном для себя темпе.

По откинувшейся назад голове, испарине, проступившей на шее и ключицах, раскрывшимся губам видит, что если боль и не ушла до конца, то его девочка начала испытывать еще и другие чувства, подрагивая, маленькими толчками двигаясь на нем вверх-вниз, постанывая от ярких, непонятных, порочных, но таких сладких ощущений. Лишь один раз немного помогает ей, слегка надавив на талию, давая почувствовать себя до конца, и тут же переключается на ее жаждущий, перевозбужденный клитор, поглаживая и постукивая по нему, пальцами проникая в нее и лаская изнутри, ни на мгновение не отпуская распухших от поцелуев губ, дыша ее дикими криками.

Оргазм не заставляет себя больше ждать. Девушку трясет, как на электрическом стуле, стоны непрекращающейся трелью льются из горла. Герман подхватывает ее, снимая с себя и быстро перекатывается вместе с ней, подминая ее под своим телом. Еще мгновение, чтобы стянуть презерватив, и тут же одним сильным движением входит в нее, упиваясь ее тесной, подрагивающей от неутихающего оргазма плотью. Ему самому хватает всего нескольких движений, чтобы догнать ее и излиться в самой глубине ее жаркого лона, вызвав в ней новую волну экстаза. Лежит на ней, настолько вымотанный, что не в силах приподняться, чтобы не раздавить, покрывает благодарными поцелуями раскрасневшееся личико и не может перестать повторять:

‒ Люблю тебя. Люблю. Больше всего на свете.

Маша открывает довольные, полные истомы глаза и одаряет чарующей, обожающей улыбкой.

‒ Ты мой теперь. Не уйду, даже если гнать будешь, ‒ серьезно предупреждает девушка. ‒ Это мой выбор. Только посмей его у меня отобрать!

Герман неожиданно весело смеется, полный простого, незамутненного счастья. От этого маленького командира в юбке чего угодно можно ждать!

‒ Выйдешь за меня? ‒ просто спрашивает, ни на мгновение не сомневаясь в ответе.

Маша лишь счастливо кивает, прижимаясь лбом к его влажной груди.

‒ Я что-то есть хочу, ‒ вдруг произносит, ‒ почувствовав запахи яств, оставленные одиноко обветриваться на кухне.

‒ Опять мне голодный ребенок достался! ‒ смеется Герман, — Пошли, поедим, а то так Новый Год пропустим!

‒ Не