Развеянный свет. Часть 5

по магазинам. Находят дохленькую елочку в горшке, но Маше она кажется самой чудесной разлапистой красавицей. Покупают коробку шариков, гирлянду, кучу еды на вечер. Все же сегодня Новый Год, нужно отмечать!

″Раз не пишешь, полагаю, все хорошо? ″ — приходит сообщение от мамы.

″Да!!! ″ — Маша слишком счастлива, чтобы на долго отвлекаться от любимого.

″Ждем вас завтра тогда. Дольше я папу не удержу! ″ — предупреждает мать.

″Спасибо, мамчик. За все! ″

Герман заглядывает через плечо, пробегает глазами ее переписку.

‒ С Наступающим от меня поздравь, ‒ подшучивает он.

‒ Сам поздравишь, ‒ мстительно отвечает Маша. Пусть и не надеется, что легко отделался, папа ее кулаками не машет, но словом на месте распять сумеет.

‒ Жду — не дождусь, ‒ ласково стучит пальцем по сморщенному носику. Тоже мне — напугала. Да он ради нее горы перевернет.

Дома, благоухающая хвойным духом, наряженная елка и правда совершает маленькое новогоднее чудо, наполняя пространство искорками благодати, сверкая в сгущающейся темноте. Из кухни доносятся запахи еды, за окном поднялась метель, но Маше с Германом не до этого. Девушка немного испуганно косится на мужчину из под прикрытых ресниц, страшась близости.

‒ Иди ко мне, маленькая. Не бойся, — просит он, протягивая руку. Он истосковался по ней, хочет зарыться в щедрое, роскошное тепло ее тела и оставить позади все, что произошло. Маша нервничает, забыла его, по новой открывая для себя естественность его присутствия рядом.

‒ Хочешь в душ? ‒ спрашивает Герман. Все же она у него болотная фея, вода всегда помогала ей расслабиться.

Кивает.

Позволяет медленно раздеть себя, как в тот первый раз, по-тихоньку заново привыкая к его рукам, горящим глазам, большому телу так близко от ее. Герман не дает ей и пальцем пошевелить, аккуратно намыливает, взбивая пену на дрожащем теле, водит губкой, ополаскивает.

‒ Подождешь минутку? ‒ просит после того, как помог ей выбраться из ванны, закутав в большое полотенце. Сам быстро скидывает одежду и встает под душ. Член его, налившийся желанием, слегка подрагивает в такт энергичным движениям. Маша смотрит во все глаза, судорожно сглатывает, ощущая, что холод наконец оставил ее внутренности, а изнутри поднимается знакомая горячая волна, грозя все затопить на своем пути.

‒ Герман... я должна признаться тебе... я... — отворачивает голову, стыдясь, что не сумела сохранить ему верность.

Видя виновато склоненное личико, нетрудно догадаться, что ее гложет. Сам виноват. Прогнал. Не мог же он рассчитывать, что она, такая хорошенькая и очаровательная, останется без мужского внимания? Тем более, что и сам монахом не был, пытаясь забыть ее в случайных, коротких встречах с незнакомками.

‒ Маш... для меня это неважно, ‒ искренне заверяет, стараясь не представлять ее с другими. Есть вещи, которые лучше не знать и просто оставить в прошлом. Обнимает побледневшее личико ладонями, заставляет посмотреть на себя. ‒ Давай начнем с чистого листа? Хорошо?

Губы его, упавшие на ее рот, сонмом взвивают вихрь воспоминаний. Нет ничего чудесней его мягких, настойчивых поцелуев, что помнят ее губы так хорошо, ласкают так