до бурного оргазма на столе у себя в лаборантской.
Маша должна бы была смутиться, но, видимо, вожделение, вмиг поднявшееся прибойной волной, смело все другие чувства на своем пути. Та проснувшаяся, требовательная жажда, не нашедшая логического завершения в сексе, сейчас требовала продолжения, тело девушки отзывалось горячо и яростно на каждое прикосновение, стремясь к разрядке. Герман присел, сменив руки на губы, подтягивая Машу к кончику стула, заставляя откидываться назад все дальше и дальше, ощущая затылком влажный холод, идущий от окна. Ее не волновало, что свет не погашен, а в сгущающихся сумерках с улицы легко увидеть ее силуэт, она вообще не способна была думать, ведомая его искусными руками и языком все дальше и дальше по сумеречной дороге экстаза.
Очень скоро она застонала, затряслась, сама судорожно дергаясь на его пальцах, но он не дал ей передышки. Несколько раз широкими движениями языка облизал от содрогающейся в оргазме вагины до оголенной головки сверхчувствительного клитора, чувствуя солоноватый вкус крови на губах, и снова проник двумя пальцами внутрь, не позволяя ей выпасть в небытие и расслабиться.
— Хочу еще, Мэри, — хрипло приказал он, впиваясь обезумевшим взглядом в ее преображенное оргазмом лицо, — кончи для меня еще.
Маша не имела понятия, возможно ли такое в принципе, но словно бабочка, нанизанная на его пальцы, не могла сопротивляться, порабощенная его властным голосом, жестким лицом, скоро почувствовав, что внутри под его легкими постукиваниями, снова начинает разгораться все сжигающее на своем пути пламя.
Она кричала от восторга и содрогалась от наслаждения. Не помнила, в какой момент он засунул пальцы свободной руки ей в рот, заставив почувствовать свой собственный вкус и сосать их, сосать причмокивая, с остервенением, как самое чудесное лакомство на свете.
Чувствуя приближение ее нового оргазма, Герман, поднялся и обрушил поцелуи на трепещущий рот, одной рукой продолжая вести ее к пику, а другой вцепившись в мягкую плоть груди, уже не в силах думать, не больно ли ей. Весь его самоконтроль сосредоточился на том, чтобы не вонзиться в нее сейчас. Он сам испугался, насколько сильно припухшей, покрасневшей выглядела ее до этого аккуратная, а сейчас развороченная тараном его члена, дырочка, проклиная себя, что надо было быть поосторожнее. Но как он мог? Когда она сама пришла и протянула свою невинность на раскрытых ладонях. Он не знал, как смог бы сделать это по другому тогда. Сейчас же ему важно было хоть немного компенсировать ей за причиненную боль, забыв о себе, снова и снова скидывая в пучину оргазма.
Маша лихорадочно металась, в глазах потемнело, в ушах гулко стучала кровь, но она продолжала следовать, куда он вел. Хотела, чтобы он вошел, покрыл ее, хотела его член, разрывающий, растягивающий ее до предела, на смену ловким пальцам. Тянулась к нему руками, пытаясь стянуть штаны со спины, но он не давал. Тогда в отчаянии, просто ухватилась ладошкой за твердый как камень отросток, сжимая его через трикотажную ткань штанов, неумело