Развеянный свет. Часть 2

явную неуверенность, Герман легонько провел пальцами по гладким складочкам, размазывая сочившуюся влагу, ощутимо нажал на клитор, сжал ладонью лобок, заставив девушку выгнуться навстречу ласке.

— У тебя потрясная, очень сексуальная, маленькая киска, — прошептал ей на ухо, не переставая поглаживать внизу и заводя еще больше пошлыми словами, — с ума схожу, как хочу ее попробовать.

Обхватив девушку за спину, подтянул ближе и впился в приоткрытые губы поцелуем. Не осторожно, как раньше, а жестко, с надрывом, сминая нежную плоть, подчиняя, властвуя, выпивая ее дыхание до капли, чувствуя, как его контроль трещит по швам, когда она обвила руками шею и обхватила ногами талию, прижимаясь своим горячим, открытым лоном к твердому бугру, едва удерживаемому штанами.

Герман подхватил Машу под ягодицы, поднялся и, не разрывая ни поцелуя, ни кольца переплетенных рук и ног, отнес свою на все согласную жертву на постель.

— Герман, — вдруг заволновалась Маша, — мне к восьми надо быть дома.

Кинув взгляд на часы, показывавшие четверть шестого, ухмыльнулся.

— Ты слишком хорошего обо мне мнения, Мэри, — заметил, обхватывая зубами и немного оттягивая крохотный сосок, — но я принял к сведению, — переключился на другой, заставив выгнуться дугой от легкой боли и лавиной накрывшего наслаждения.

Чувствуя, что не способен долго продолжать эту сладкую пытку, оторвался от раскинутого на покрывале роскошного тела. Лицо девушки горело румянцем, волосы спутанными прядями лежали на плечах, выбившись из длинного хвоста, грудь бурно вздымалась, животик подрагивал.

Герман стянул майку, глядя на нее. Потянулся к штанам. Маша зажмурилась.

— Ты не задвинешь занавески? — несмело попросила, вдруг с ясностью осознав, что долгих прелюдий не будет. Открыть глаза и посмотреть на его член было страшно.

— Нет, — мягко отказал он, нависая над ней, — хочу видеть тебя.

— Я — девственница, — призналась девушка, инстинктивно пытаясь сжать бедра, когда он поставил колено между ее широко раскрытых ног.

— Я догадался, — хохотнул Герман, подгребая под себя и снова и снова целуя, не давая сосредоточиться на страхах, — ты дала мне прекрасную возможность в этом убедиться, — не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее, Герман.

— Будет очень больно?

— Не знаю, маленькая. Как-то юные девы с дикими идеями в моей постели еще не бывали.

Чувствуя его тело на ней, горячий, твердый орган, трущийся о ее сверх чувствительный, словно оголенный электрод, клитор, его руки, сжимающие плечи, губы пожирающие ее рот, Маша и стремилась к слиянию с ним, и в то же время, подспудно разрываемая паникой, мятежно отстранялась, двигая бедрами, отворачивая голову, то вскидывая, то бессильно опуская руки, не понимая, что этим распаляет его еще больше.

— Мэри, моя Мери... — сделал над собой титаническое усилие Герман, приподнимаясь над ней, обхватывая ладонями личико, вглядываясь в потемневшие от страсти, расширенные глаза. — Хочешь, не будем доводить до конца сегодня?

Спросил, с надеждой вглядываясь в нее, чувствуя, что взорвется, если она и в самом деле пойдет на попятную. Маша недоуменно посмотрела на него рассеянным взглядом, смутилась, когда поняла, что невольно сопротивляется ему, затем медленно покачала