Развеянный свет. Часть 2

Ага, спасибо, — Маше уже хотелось поскорее отвязаться от болтливой секретарши.

— Бежать пора? Ну беги тогда, — понимающе улыбнулась Вера Геннадьевна. — Ой, Маш, постой, все равно на почту пойдешь, занесешь и мои письма?

— Конечно, без проблем, — сунула толстую пачку конвертов в сумку.

После уроков решила не садиться на автобус, а прогуляться. Весна еще только подкрадывалась, зачастую серые тучи приносили дождь со снегом, но корка льда уже растаяла, земля мягко пружинила под ногами, деревья стали подергиваться призрачной зеленью, а неугомонные птички во всю щебетали на проводах. Маша вздохнула полной грудью. Эх, как хороша жизнь! Она молода, красива, умна и скоро поедет учиться подальше из опостылевшего города, окончательно забудет все глупости, что наворотила.

На почте доставая пачку писем из сумки, неловко схватилась за толстый конверт и выронила кучу тоненьких, маленьких писем. Опустилась на колени, стала поднимать и застыла в шоке — на одном из конвертов адресатом значился Свердлов Герман Сергеевич, Малая Набережная д. 44, кв. 7.

— Девушка, ну вы скоро там? Мне что, вас до закрытия теперь ждать? — недовольным, визгливым голосом поторопила почтальонша. Маша дрожащими пальцами собрала все разлетевшиеся письма, многие с знакомыми именами учителей, воровато оглянувшись, сунула в карман конверт, адресованный Герману, остальные протянула в окошко.

— Вот это вот срочным и заказным, пожалуйста, — попросила девушка.

Дама в окошке недовольно поджала губы, но соответствующую квитанцию выписала.

Домой Маша летела как на крыльях. Она теперь знает его адрес! Знает, как найти его! Восторг поутих

лишь, когда она поняла, что он то ее и не ждет... Если бы хотел, давно сам нашел. И что же — она тут свалится ему как снег на голову три месяца спустя?

Несколько дней Маша боролась сама с собой, вспоминая мамины наставления о женской чести и достоинстве, о том, что девушка никогда не должна первой проявлять инициативу к сближению с парнем, о том, что подкарауливают и вешаются на мужчин лишь женщины легкого поведения. Она все это понимала. Понимала, что пойдя к нему, пожертвует своей гордостью, но при мысли хоть еще разочек его увидеть, все существо наполнялось счастьем, душа пела.

Ну и пусть! Пусть он будет плохо о ней думать, пусть! Только бы еще хоть раз очутиться в его объятиях, вдохнуть его особенный горьковатый запах, почувствовать тяжесть сильных рук на плечах, дразнящую сладость поцелуев.

Наваждение, которым, она думала, уже переболела, опять накрыло с головой. Она не могла ни спать ни есть, и вот однажды вечером сбежала с курсов английского и поехала к нему.

Поднимаясь по лестнице старинного дома на третий этаж, дрожала как осиновый лист, руки были мокрыми и холодными — а если он не дома? Или что еще хуже — дома, но не один?

Долго мялась у порога, прислушивалась к звукам в квартире, но там было тихо. Только услышав, что дверь внизу в подъезде хлопнула, собралась с духом и нажала на звонок.

Открыл он быстро. И это был на самом деле он, одновременно такой и не